Типичная ситуация

Где-то по Казанке, то ли в Ильинке, то ли в Кратово, где во множестве гнездились дачные кооперативы научных работников, среди прочих улиц и переулков наличествовал и натуральный «Профессорский тупик».

Не князи

12 апреля 61-го на переменке вдруг возникло шушуканье, слушок – будто наши запустили корабль с человеком на Луну, а фамилия его-де – Гаганов… По-моему, так его и назвал военрук нашей 100-й школы в передаче со школьного радиоузла – прямо посреди урока, все всё бросили и вылезли в коридор. Но про Луну уже не было ни слова – сказал, что полет вокруг Земли… Понятно, откуда вся эта околесица – незадолго до того был пуск к Луне, об удачных пусках и возвращениях собачек сообщали за весну пару раз, а фамилия была явной копией с вышневолоцкой ткачихи, которой с год до того дали Героя СоцТруда.

Я про Гагаринский переулок в Москве уже слышал, но – кто это не ведал до времени. После полета Юрия Алексеевича прочитал в газете «Правда» фельетон о каком-то заморском эмигрантском Гагарине, который взноровил объявить себя родственником космонавта. Так я и узнал, что были такие князья, и лишь потом обнаружил их у Гиляровского…

Коммунобоярский переулок

По ассоциации – в 60-е хохмили, что Хрущовский переулок был заготовлен заранее под будущего Первого секретаря. Конечно, к донбасскому слесарю московский переулок отношения не имел, а вот к двум директорам нашего Института – академикам Григорию Константиновичу и Николаю Григорьевичу – очень даже, ибо они род вели от тех самых натуральных Хрущовых. При Советской власти они кое-как справились с последствиями своего дворянского происхождения, но тут в 80-е их настиг удар с неожиданной стороны – роскошное по любым меркам родство с Шостаковичами в одночасье превратилось в проблему, когда Максим остался за бугром. Оставшийся в Италии доктор Шапиро стоил директору ИБРа академику Астаурову, в конечном счете, жизни, а тут как-то обошлось…

Запретная классика

Когда в 78-м за бугром остался известнейший советский дирижер Кирилл Кондрашин, это чуть не заблокировало полностью работу «всех радиостанций Советского Союза» - крутить музыку, исполненную под управлением «невозвращенца», естественно, мгновенно запретили, но тут выяснилось, что чуть ли не половина т.н. «Золотого фонда Гостелерадио» исполнена именно под его управлением… Пришлось срочно перезаписывать всю классику, без которой, как предполагалось, советский радиослушатель не проживет.

Виртуоз репортажа

Имена «невозвращенцев» табуировались, причем не только советских – когда во время одной из серий хоккейных матчей с канадскими профессионалами в их рядах оказалась парочка братьев Штястны, утекших их социалистической Чехословакии, Озеров с каким-то виртуозным мастерством обошел этот факт, ни разу не назвав их фамилии, несмотря на то даже, что один из братьев забил гол…

Особое обращение

После отъезда родственников в Израиль в начале 70-х мы все обязаны были неукоснительно указывать в анкетах «выехали в Государство Израиль, сведений о них не имеем». Отец еще и подвергся партийной экзекуции - уехали его мать, дочь от первого брака и родные сестры. Обычно при таком количестве отбывших судьба члена КПСС была предрешена – исключение из партии, понижение в должности, а то и увольнение… Все-таки Советская власть, когда ей это было нужно, умела быть и вменяемой – лишаться такого специалиста было сочтено нерентабельным, а потому ограничились выговором по партийной линии, даже без занесения в личную карточку, ну, и визу ему, естественно, прихлопнули навсегда… Это-то и он, и мы пережили, а вот публичное измывательство, боюсь, стоило ему немало здоровья.

Почетное звание

Несколько семей, выехавших в Израиль, еще в 70-е возвратились в СССР. Все было проделано с большой помпой – с милостивым разрешением Советского правительства, со слезными исповедями по телевизору, описаниями ужасов капитализма и счастливыми объятиями с остававшимися здесь. Эти люди получили звание «дважды евреи Советского Союза», отнятое у ленинградского футболиста, получившего его еще до войны за свою фамилию - Левин-Коган.