Советские странности

Бреды и анекдоты (192-я серия)

Круги по воде.

Вскоре после войны в СССР вспыхнула кампания по «борьбе с низкопоклонством перед Западом». Проникшие в сталинский концлагерь с ленд-лизовскими самолетами и танками, тушенкой «Второй фронт», журналом «Британский союзник», а пуще того – впечатления фронтовиков от жизни за пределами «государства рабочих и крестьян» следовало истереть из памяти для соблюдения монолитного единства советского народа. В рамках этой кампании, как и подобает, было понаделано немало глупостей и гадостей. Одна из них упоминается в книге Юрия Германа: когда заодно с низкопоклонством искоренялись все иностранные слова, в частности, своего родного названия были лишены и эклеры, их велено было именовать «продолговатыми пирожными с заварным кремом». Этого я сам не застал, а вот мамины слова в разговоре с бабушкой, что теперь эклеры снова можно называть эклерами - помню. Тогда же мне объяснили, что городская булка за 60 копеек в девичестве была французской.

Успешной и стойкой оказалась поголовная замена футбольных терминов – прирожденных англичан. Голкиперы стали вратарями, беки – защитниками, хавы – полузащитниками (ужасное слово!), а форварды – нападающими, к тому же инсайды – еще и полусредними. Пенальти стал 11-метровым, корнер – угловым, и только «аут» не удалось искоренить полностью – по-русски получалось коряво «ввод из-за боковой». Потом – в 50-е – английская терминология ползуче стала возвращаться. А теперь даже нормальные русские слова, вроде «творческий» заменяют на неологизм – «креативный»…

В борьбе обретешь ты право свое

В 56-м году отец собрался уходить из Бюро Прямоточного Котлостроения, ставшего к тому времени Московским отделением Центрального котло-турбинного института (МО ЦКТИ), на Подольский котлостроительный завод им. Орджоникидзе – тамошний директор пригласил его на должность заместителя главного конструктора по наладке. Это обещало ему, групповому инженеру, и прибавку в зарплате, и самостоятельность в работе, правда – довольно далеко от дома – то в Подольске, то на Урале, где на Южно-Уральской тепловой электростанции ставили и налаживали заводские котлы. Только что был отменен закон, запрещающий увольняться с работы по собственному желанию, и отец решил этим воспользоваться. Однако…

Парторганизация МО ЦКТИ по наущению дирекции уперлась, и, угрожая строгим выговором с занесением в учетную карточку (это было предельно суровое наказание в КПСС – дальше только исключение из партии), потребовала отказаться от перехода. Вопрос о групповом инженере был поднят на уровень Министерства энергетики и электрификации СССР, и там коллегия постановила переход на завод разрешить, а парторганизации было велено заткнуться.

«Мосгаз»

Сначала по Москве поползли слухи, что кто-то грабит квартиры и убивает, тех, кого в них застанет. Потом в слух вплелась информация, что двери открывали потому, что звонивший в них представлялся «Мосгазом» - тогда, действительно, газовщики ходили по домам – проверяли показания газовых счетчиков – здоровых зеленых кастрюль на стене - и прочее оборудование – на утечки. Потом, второй раз на моей памяти – после оспенной эпидемии – появилась полуофициальная информация от властей – участковые милиционеры стали предупреждать жителей, чтобы не открывали кому ни попадя, а только на знакомый голос. У нас в доме семьи стали заводить «звонковый код» - определенную последовательность сигналов дверного звонка. Город пару месяцев жил в напряжении. На какой-то гулянке родительских друзей я тихонько вышел на лестничную площадку и просто позвонил в двери – из-за двери я услышал очень серьезный голос мамы «Кто там?» И ответил, естественно, толстым голосом – «Мосгаз». Когда я влез в квартиру, никто что-то особенно не развеселился, у всех были напряженные лица, а на меня, еле сдерживаясь, зашипели.

Долго злодея не могли поймать, потому что «Мосгаз» не оставлял свидетелей, а брал только наличные – тогда карточек не было, в Сбербанке вклады были только у очень серьезных и обеспеченных людей, а основные богатства хранились дома наличными. В конце концов, кто-то из недобитых дал описание, потом вышли на его шмару, а взяли голубчика аж в Казани. Фамилия этого деятеля оказалась Ионесян, его быстро-быстро осудили и выписали 9 грамм.

Влияние власти на прически
Эту историю мне рассказал ныне покойный профессор Геннадий Алексеевич Бузников. Тогда он и другие сотрудники Института биологии развития для работы на морских беспозвоночных выезжали на станцию Мурманского морского биологического института Дальних Зеленцах на северном побережье Кольского полуострова. И в одной из экспедиций в начале 60-х там вдруг начались какие-то нехорошие чудеса: всякий раз, вставая по утрам с койки, Бузников стал оставлять на подушке целые пряди своей до того роскошной шевелюры. А из Зеленцов вдруг исчез начальник местной метеостанции.

Поползли по округе какие-то неясные слухи, а потом выяснилось, что на Новой Земле грохнули какой-то особо мощный «боеприпас», и радиоактивность на северном побережье Кольского полуострова выросла до небес. Начальника метеостанции вернули и исключили из партии. Оказывается, он, обнаружив по своим приборам резкий скачок радиоактивности, обязан был доложить по начальству и оповестить персонал станции, а он вместо этого быстро собрал семью и дал деру сам.

Впрочем, ядерная канонада на Новой Земле продолжилась. Полигон существует и сейчас, и на него на действительную службу недавно заслали активиста-оппозиционера. А исследовательская активность Бузникова и его сотрудников, в том числе моя, сильно сдвинулась на Восток – на Японское море. Я пока донашиваю остатки своей шевелюры, хотя уже 70 стукнуло.

Блог