Блог

Строительство на улице Волгина Института биоорганической химии в виде двойной спирали было обусловлено абсолютным могуществом его тогдашнего директора академика Овчинникова. Деньги, вколачиваемые в строительство и оборудование овчарни, вызывали профузное слюнотечение и черную зависть у всего Отделения биологии АН, включая рядовых сотрудников академических институтов, которым уходящая на Овчарню миллионами долларов валюта перепадала не всегда и только тысячами, в лучшем случае… На собрании директоров академических институтов Овчинников, весь погруженный в проблемы завершения строительства своего детища, горько пожаловался присутствующим на то, что на памятник валиномицину перед главным входом пришлось потратить 15000 долларов, потому что не нашлось в СССР скульптора, способного удовлетворить его требованиям.

Директора институтов, сидели с постными лицами и вполголоса матерились. «У них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает…»

Академик Овчинников, известный своей всеядностью в погоне за лаврами нобелевского лауреата и чутко реагировавший на новые перспективные веяния в биологии, обратил свое высочайшее внимание на входящую в моду биологию развития. В лекции, которую он читал по соседству с нами в институте молекулярной биологии, он уделил ей впечатляющее своей глубиной замечание.

- Ну, как происходит развитие? Один бластомер – два бластомера – три бластомера…[1]

Одной из титанических по расходам затей советского правительства на ниве науки было возведение Кардиоцентра, который за свои архитектурные формы приобрел кличку «трансформатор». Все в нем свидетельствовало о купеческом размахе и нежелании Политбюро экономить на собственном здоровье – огромные совершенно бесполезные объемы, так что под лестницей можно было бы разместить приличную лабораторию, и шикарные кожаные диваны в необъятных холлах, и богатейшее по тем временам оборудование.

Апофеозом всего этого великолепия стала окруженная клумбой здоровенная каменюга непонятного назначения в центре внутреннего двора, которая моментально приобрела обозначение - «Могила Неизвестного Больного»…

Переезд Кардиоцентра из Петроверигского переулка и других мест, где располагались их лаборатории, в новый комплекс в Черепково сопровождался массовыми закупками новых приборов и оборудования. Мой друг Артур обжился на новом месте одним из первых и уже изготовился к первому опыту, но для подготовки ему не хватало весов. Он отправился к снабженцу, поклянчить по знакомству весы без очереди, но неожиданно получил отказ. Снабженец объяснил, что  подвальные склады забивали поступающим оборудованием по мере его поступления, и, поскольку места не хватало, не оставили между ящиками даже маленького прохода.

– Ты подожди, Артур, сейчас с краю стоят рН-метры, а до весов доберемся не раньше следующей недели…

Смерть Андропова и избрание Генеральным Секретарем ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко поставили кардиологические исследования в СССР на грань катастрофы. И Брежневу, и Андропову требовался постоянный подбор сложных кардиологических препаратов, на разработке которых очень сытно кормились и Кардиоцентр, и 4-я управа Минздрава[2]. А с Черненко получилась просто беда – ему помогал только банальный папаверин по 4 копейки за ампулу.

С целью поддержания финансирования научных исследований на должном уровне, ответственные за это товарищи стали смывать с аптечных ампул с папаверином фабричные надписи и на них клеить этикетки с номерными обозначениями экспериментальных препаратов. Надо же было и трудолюбие свое обозначить, и о больном не забывать и колоть ему такой потребный препарат…

Отдел патанатомии Кардиоцентра под руководством доктора меднаук Вихерта разрабатывал проблему внезапной смерти у 40-летних.

На очередной «пятиминутке» дежурный врач приемного покоя зачитывает сводку за сутки: - В 2 часа 40 минут поступил больной по теме Вихерта…

В том же отделе Кардиоцентра одно время вели тему распространения атеросклероз на примере населения Якутии. Получилось, что якуты этим делом не страдают, а русские, независимо от того родились ли они в Якутии или приехали туда уже взрослыми, страдают точно так же, как и в России.

Публиковать полученные результаты запретили из опасения обвинений в расизме, и тему прикрыли. А ведь у монголоидной расы, действительно, полным-полно серьезных биохимических и физиологических отличий от европеоидной. У них и метаболизм алкоголя совсем другой… Кстати, японские бизнесмены, у которых слаба альдегид-дегидрогеназа[3], научились принимать антигистаминные препараты, чтобы с алкоголя балдеть, а не блевать.