Бреды и анекдоты (88-я серия) Бесконечный процесс познания

Две трудности

30 августа 1967 года в Большой биологической аудитории наш курс впервые собрался в полном составе – нам должны были выдать студбилеты. Перед этой процедурой выступили декан Николай Павлович Наумов и несколько профессоров факультета. Больше всех запомнился Гептнер, герпетолог с позвонков, который в самом начале своей речи одарил нас афоризмом: – На биофак очень трудно поступить, а еще труднее – его не окончить.

Это лично меня очень воодушевило, потому что я подозревал, что с вручением студбилета ты еще не становишься студентом… Так оно и оказалось на самом деле – после первой сессии с курса вылетели четверо, а после летней – еще один. Только сдав высшую математику в мае, я окончательно понял, что теперь не окончить биофак мне не удастся…

Бесконечный процесс познания

На вручении студбилета бросился в глаза лысый мужик на вид лет 35-ти – сорока. Имя не помню, но это был египтянин с презабавной судьбой: кто-то завещал ему стипендию, весьма по тем временам неплохую, до завершения им высшего образования. В результате парень оказался на биофаке, уже поучившись в Сорбонне на паре факультетов, уходя отовсюду с последнего курса. Второй раз я его увидел года через два, пьяного в хлам в сортире общаги, куда я зашел поиграть в преферанс. После 4-го курса он ушел и от нас - на психфак, кто-то мне потом говорил, что после психфака коллега отправился за знаниями в Минск…

Деньги назад!

В начале 1-го семестра я с удивлением обнаружил себя в списках тем, кому будут платить стипендию – 35 рублей. Вроде бы, было известно, что если в семье приходится больше 90 рублей в месяц на человека, то простую стипендию не выплачивают. А у нас в семье было больше… Тем не менее, я получил и торжественно выложил дома на стол 33 рубля, а на два купил торт.

Было довольно паскудное ощущение, когда дня через два инспектриса учебной части поймала меня и сказала, что стипендия мне таки не полагается, и надо ее вернуть… Такие «богатенькие», как я, имели право только на повышенную стипендию за сданную на «отлично» сессию – 42 рубля 75 копеек. У меня собственные средства появились на втором курсе.

У педов стипендия была всего 28 рублей, а у маевцев – на целых 10 рублей больше, чем у нас. Говорили, что это доплата от Минобороны

Последний бастион

Профессор нашей кафедры физиологии человека и животных Михаил Егорыч Удельнов был удивительным памятником плюрализму бывшего завкафедрой член-корра Хачатура Седраковича Коштоянца. Сам Коштоянц был одним из пионеров и наиболее талантливых советских исследователей в области нейромедиаторов, открытых Отто Леви в 1921-м, а вот профессор Удельнов в медиаторы не верил – нам он на лекциях объяснял, что на самом деле нервный импульс вызывает выделение из сердечной мышцы норадреналина, который на нее же и влияет… О том, как нервный импульс передается мышце, профессор предпочитал не распространяться, но, в целом, придерживался гипотезы электротонической передачи - когда изменение потенциала на мембране одной клетки непосредственно индуцирует изменение потенциала на другой.

Я присутствовал на кафедральном семинаре, году в 74-м, когда под воздействием того, что медиаторную теорию признал уже весь научный мир, кроме него, а также под давлением своих учеников, профессор выдавил из себя, что, может быть, в некоторых случаях, действительно, катехоламины являются непосредственными межклеточными передатчиками…

Медиаторная теория победила окончательно – пал последний бастионов противника…

Отвлекающий маневр

Учебник Удельнова по кардиологии был необыкновенно занудлив, но при внимательном чтении выяснилось, что все то, что невнятно и длинно излагалось на полутора десятках страниц, потом в четкой ясной и сжатой форме идет в тексте в полутора – двух абзацах. Засада состояла в том, что эти золотые строки ничем в тексте выделены не были, и найти их можно было только прогрызая даже не гранит, а вату этой науки.

Лекции МихалЕгорыча недалеко ушли от написанного им текста – там можно было либо тупо записывать произносимое слово в слово, либо вообще ничего не писать, потому что стоило оторваться от конспектирования хоть на секунду, поймать потом снова мысль в невнятном журчании речи лектора было просто невозможно. Человеколюбивый МихалЕгорыч частенько говорил, что перерыва в лекции не будет, но закончим на 15 минут раньше. Это все были пустые предвыборные обещания – они еще и следующий перерыв сплошь и рядом прихватывал…

Слабенькое облегчение в виде небольшой паузы удалось организовывать удивительным образом – нашлась у методичного аккуратиста-профессора слабость. Старшекурсники рассказали, что если на передний стол перед кафедрой поточить каранадаш и рассыпать деревянные очистки или мелко порвать бумажки, то это может его на некоторое время остановить. Действительно, на ближайшей же лекции по кардиологии мы изорвали на передний стол листа три из тетрадей для конспектов, профессор прокашлялся и совсем было начал очередную двухчасовую лекцию, как вдруг поперхнулся и остановился. Потом он достойным шагом приблизился к столу с бумажками и стал одним пальцем по кусочку стаскивать бумажки в одну кучку. На это ушло минут пять, и мы просто балдели от этого зрелища вместо того, чтобы использовать момент и расслабиться.

Профессор, завершив свое неотложное дело, приступил к лекции, а мы, как потом признавались друг другу, только и думали, как бы снова тряхануть стол, чтобы бумажки разлетелись…

«Нет, говорит, на мембране он мест…»

Как раз когда мы стали входить в разум – начали что-то понимать в физиологии, дискуссия о механизме нервного импульса была в самом разгаре (по крайней мере, у нас, подозреваю, в мире этот вопрос тогда уже был решен). С первой фазой импульса было все понятно – открываются мембранные каналы, и ионы натрия по градиенту концентрации входят в клетку, вызывая ее деполяризацию, а вот свосстановлением ионного неравновесия были проблемы. Что-то должно было восстанавливать положение на мембране, и очень быстро господствующей стала гипотеза о Na+, K+-АТФазе – ферменте, который, расходуя энергию, откачивает натрий из клетки.

Запомнилось забавное возражение, которое выдвигали на нашей кафедре биофизики, если не ошибаюсь – Насонов: - Ну, что вы! В мембране и так полным полно белков – и структурные, и рецепторные – где ж там поместится еще и столько насосных белков!

С течением времени выяснилось, что Na+, K+-АТФаза все ж таки существует, и места на мембране для нее достаточно…

***

Блог

Бреды и анекдоты (88-я серия) Бесконечный процесс познания