Блог

Обстоятельства потребовали нашего присутствия в Москве, и нам пришлось вырваться из жарких объятий климата Нетании, из подогретых до температуры человеческого тела вод Средиземного моря, из увлекательной семейной обстановки нашего ульпана бет, в котором мы только что сделали важный шаг – узнали парочку ивритских ругательств, полезных, чтобы понимать, когда тебя посылают, и при необходимости – посылать самим. Они (ругательства) очень простые: иди к черту будет «лах ле азазель», а что будет «лах кебенемат» - напрягите мозговую мышцу и поймете сами…

Не могу сказать, что отправлялись мы совершенно спокойными вследствие целого ряда обстоятельств, среди которых номер один – необходимость оставить на попечении друг друга Танину маму и нашего сына на довольно долгий срок. Да и почти весь день перед отъездом провели в напряжении, потому что DHL никак не сообщал нам о доставке важного документа от дочки из Дублина, без которого нам нечего было лететь в Москву и надо было бы переносить рейс. Все, однако, завершилось благополучно, курьер доставил пакет, и наше путешествие обрело смысл.

Наши ульпанские друзья заехали за нами в четверть девятого вечера и отвезли на железнодорожную станцию, и через несколько минут мы уже стояли на платформе, размышляя, на какой из двух подходящих поездов сесть – в тот, что до Ашкелона, или в тот, что до Реховота. Мы уже нисколько не удивились, когда одинокий мужчина, сидящий на платформе с велосипедом, спросил нас на русском, в чем затруднение, объяснил, что нам на ашкелонский, и тут же продолжил общение, рассказав о себе, расспросив про нас, тут же нашлось взаимопонимание в том, что министр безопасности Израиля – расист и доведет до беды. Потом подошел поезд, и наш собеседник убежал в первый вагон со своим велосипедом.

Примерно через полчаса мы вылезли на станции Тель-Авив – Хагана и стали ждать поезда до аэропорта Бен Гурион. Понять сообщение на табло можно было, даже совсем не зная ни иврита, ни арабского, потому что в текст сообщения был вставлен силуэт самолетика, но пока мы на это пялились, нам уже перевели написанное на русский.

В Бен Гурионе мы сначала перепутали очереди и, памятуя прошлый опыт встали в самую длинную, пока я не решил проверить – нельзя ли встать в соседнюю, сильно короче, и тут выяснилось, что мы вместо окошек на рейс до Истанбула стоим на бухарестский рейс. Наши предыдущие перелеты все проходили в обстановке переполненных аэропланов и длиннющих очередей, а тут явно интерес к движению на Москву снизился. Это подтвердилось и дальше – в Истанбуле…

Самолет Турецких Авиалиний, уже привычно, порадовал сервисом и удобствами, полет занял не так много времени, мы выпили в транзитном зале кофе, к сожалению, не по-турецки, а обычного эспрессо, высидели на скамейках четыре часа и, когда на табло обозначились ворота на московский рейс, двинули в ту сторону.

Ха! Это оказалось неслабым путешествием! Пройдя одним длиннейшим проспектом по стамбульскому аэропорту, мы свернули на другой не менее длинный, а потом и на третий, в конце которого и ждали нас ворота В16, весь путь занял 25 минут. Самолет был заполнен менее, чем на половину, что подтвердило мое наблюдение – из Израиля и даже из Турции летать в Москву стало заметно меньше народу.

Комфорт в самолете Turkish Airlines был еще большим, чем на тель-авивском рейсе – Таньке, вечно страдающей от того, что в самолете некуда поставить ноги, и приходится для этого класть на пол сумку, мудрые турки присобачили к впереди стоящему креслу снизу опускающуюся подножку. Мне, спавшему от Тель-Авива сидя и мающемуся болью в остеохондрозной шее, гостелюбивые турки подложили в кресло упругую подушечку, которая очень хорошо заклинивалась между плечом и головой и дала выспаться с таким удобством, что меня даже передававшийся по самолетной трансляции футбол не разбудил. Надо отдать компании должное и в том, что они кормят вкусно и питательно, от чего мы уже стали отвыкать, получая дурацкие сэндвичи…

Единственная претензия – это странноватый выбор экипировки стюардесс. Голубоватые колготки придают ножками девушек несколько синюшный окрас и такой цианоз даже несколько пугает. Впрочем, окрас чужих ножек – не мое дело… 

Марш от самолетного рукава внутрь аэропорта Внуково заставил своей протяженностью вспомнить Стамбул. А границу РФ мы пересекли на удивление быстро – очереди к пограничницам были совсем короткими, вот только от нас потребовали не один паспорт, а два – и русский, и израильский. Мы прошли в зал выдачи багажа, нашли свою ленту… И тут начался триллер, структуру которого мы до конца не понимаем до сих пор.
***

Едва я переключил SIM-карту с израильской на русскую, раздался характерный волчий вой, который так развлекал аудиторию на институтских ученых советах – это у меня рингтон такой. Звонила моя старая сотрудница – товарищ по нескольким дальневосточным и баренцовоморской экспедициям, как говорится, своя в доску… Мы после нашего отъезда несколько раз перезванивались, но нечасто, и она страшно удивилась, обнаружив меня во Внуково, и поведала, что с нашей общей подругой по институту, а для меня – еще и дальней свойственницей, приключилась беда, и она в тяжелом состоянии лежит в подмосковной больнице.

Едва переведя дух и отловив один из наших пустых чемоданов, я снова услышал сигнал – на этот раз вотсаповский, но, ни больше, ни меньше – директора своего бывшего института. Не сказать, что между нами существовала иерархическая пропасть – директор основательно моложе меня, мы знаем друг друга достаточно давно, чтобы в частных разговорах постоянно сбиваться с имен-отчеств на «Юра» и «Андрей». Однако, тревожили друг друга телефонными звонками сугубо по служебным надобностям. Так что, звонок директора, особенно сейчас, спустя два месяца после того, как он меня уволил, был, мягко говоря, сюрпризом. Отозвавшись на вызов, я не услышал ответа, отсоединился, но тут вызов директора повторился – с тем же результатом, а затем последовала записка о том, что, де, «у меня проблемы со связью». Я перезвонил директору по телефону сам, и тут начинается то, что следует изложить с предельной точностью, но я не могу поручиться за свою память.
Да, я начал со слов, что, когда ТЫ звонил, я тебя не слышал. Вот тут я точно не помню, что он ответил, но дальше разговор пошел о том, что я в Москве, директор спросил, зайду ли я в институт, а я ответил, что идти в родной институт по пропуску мне как-то неприятно, а он повторил фразу, которую я от него слышал в свой адрес по другому поводу: - Ну, это все сантименты!

Я рассказал, что мне только что звонила Люся и рассказала про несчастье с нашей сотрудницей, а директор ответил, что ничего про это не знает и сейчас постарается выяснить. Под конец я спросил, я чем, вообще, был вызван его звонок, и получил странноватый ответ, типа – да просто так. Повторюсь, у нас никогда не было таких отношений, чтобы звонить друг другу «просто так».

В некотором недоумении я дал отбой и пошел искать наш второй чемодан, который тем временем уплыл довольно далеко. Мы перешли таможенную границу, перед которой противу обыкновения стоял хвост в «зеленый коридор», и людей заставляли пропихивать свои чемоданы через сканер. Тут однако случилось еще одно не совсем обычное происшествие: таможенник вывел на из хвоста, сказав: - Проходите, проходите!

Видно, он приметил, как я обращаюсь с чемоданами, и понял, что они пусты.

И мы отправились решать вопрос, как добираться до Москвы. Женщина в каком-то транспортном окошке сказала, что, раз мы пенсионеры с соответствующей карточкой, то аэроэкспресс для нас бесплатен. Чем платить 1300 за Яндекс такси мы было решили сэкономить, но когда прикладывали свои карточки московских пенсионеров, на табло аэроэкспрессных билетов высвечивалось «неправильный код», и мы решили, что, когда мы в прошлый приезд выписались из квартиры, нам и карточки аннулировали. Выбрались на поверхность и вызвали такси.

Шеф погнал по относительно свободной дороге, причем навигатор показал, что быстрее всего – через центр, потому что и МКАД, и Третье кольцо стоят. Водитель, против обыкновения московского вида и склада, сказал, что особо доверять навигатору не стоит, потому что с ними в последнее время случаются чудеса. И, действительно, когда мы проезжали по Кремлевской набережной в сторону Малого Устьинского моста, дурацкая жестянка сообщила, что мы по Большому Каменному мосту едем на Остров…

А пока мы еще двигались от Внукова у меня в кармане снова пискнул телефон, и теперь по телеграму пришла записка опять же от директора института, что мной интересовался сотрудник безопасности РАН. Это меня сильно заинтриговало, и я в ответ послал вопрос, какое дело безопасности академии до уволенного сотрудника, который сам к безопасности никакого отношения никогда не имел.  В ответ пришла записка, что директор не знает, но сообщит безопаснику, что я на связи.

Едва мы вошли в свою квартиру, натурально, раздался звонок телефона, и на экране высветился роскошный цветной аватар с двуглавым орлом и надписью «Владислав Николаевич Виноградов». Текст, который я от него услышал был слово в слово с теми текстами, которыми меня потчевали в Сбербанке всякий раз, когда мне блокировали карточку при попытке перевести деньги в другой банк, но я насторожился, когда звонивший сказал, что он занимается безопасностью пенсионеров, в частности, института Кóльцова. Тот, кто соприкасался с нашим институтом, не мог не знать, что он имени Кольцóва. Эй, постойте-ка, а что это за герб на аватарке?!

На груди двуглавой птички располагался, червленный щиток, но… В щитке вместо Егорья Победоносца на серебряном коне обнаружились четыре серебряных же огнива, а это герб не России, а Сербии! (Это хитрая отмазка от обвинения в здоупотреблении государственным символом РФ). Ну, раз так, собеседник был послан с применением новых знаний иврита туда, куда рекомендовал посылать таких собеседников наш участковый. А я, пребывая в совершенном офигении стал названивать своему бывшему аспиранту и сотруднику, чтобы разобраться, что же все-таки с нашей коллегой и как директор института оказался впутан во весь этот бред. Больше всего меня сбивало с толку то, что это был определенно голос директора, который я хорошо знаю, и у него была знакомая лексика…

Мой сотрудник поведал мне, что недавно случилось совершенно скандалезное происшествие – кто-то взломал аккаунт директора и стал рассылать от его имени просьбы о финансовой помощи. Похоже, я попал под краешек этой акции, но как эти сукины дети отследили мое появление в России, неужели они прицельно отслеживали появление в сети всех номеров сотрудников института? И нет ли у них программы преобразования голоса? Если так, то беда, не будешь никогда понимать, с кем ты, собственно, разговариваешь.

Я решился все ж позвонить директору, и он чуть ли не со слезами в голосе стал объяснять, видимо, в тысяча первый раз, что у него никогда не было телеграма (а у меня в телеграмском списке он появился еще весной), что, конечно, ничего не знал… А Люся, которая позвонила мне первой, потом оправдывалась, что совпадение ее и фейковых звонков было случайностью. Конечно, уж от нее-то я точно никаких пакостей не допускал.

Следующий день у нас оказался ничем не занятым, и мы отправилиись к сватам на Пресню. И тут пытливость и настойчивость проявила Танька, она вопреки моим призывам купить билеты в метро, подошла к турникету приложила свою карту москвича и... турникет открылся! Ничего они не аннулировали!

А сегодня утром мы отправились на первый этап бюрократического марафона, ради которого приехали в Москву. В МФЦ неподалеку от нашего дома нам нужно было оформить одну бумагу, но в документах нашлась небольшая несогласованность, и мне велели подавать заявление снова (а это неделя на рассмотрение), однако, поскольку все специалисты МФЦ – тут же рядом, мы отбежали на десяток метров, получили там консультацию, которая убедила чиновницу документы нам оформить.

Вечером все повторилось с другим процессом – регистрацией права собственности на нашу квартиру, приватизированную еще в 1992 году нашей семьей. Однако, хотя в этом документе поименованы и мы с женой, но в анналах городских служб в качестве собственников фигурируют только наши дети, которым в момент приватизации было, соответственно, 16 и 9 лет! К счастью, у нас были все документы, которые позволили решить вопросы, которые были для нас важны, но каков бардак в документах! А ведь нам говорили, что ничего делать не надо, и документа на право собственности вполне достаточно.

Чем-то это опять напомнило Израиль – бардаком, который там именуется балаганом, и тем, что вопрос при минимальной доброжелательности может быть решен. Мы уходили домой удовлетворенными, потому что первая волна бюрократических препон на пути к нашей цели преодолена.

К вечеру заметно похолодало, напоминая, что мы не в Израиле, и тут сентябрь - натуральное начало осени. А в пандан я уткнулся глазами в картинку, мимо которой просто не мог пройти.

Чайхана секонд-хэнд – это знамение времени. И, конечно, цены смешные, если кормить-поить вторичным продуктом (с) Войнович. Москва-2042.