Бреды и анекдоты (130-я серия) Лягушки по карточкам

Моллюски в мировой истории

Любимый профессор Биофака Яков Авадьевич Бирштейн частенько украшал свои лекции по зоологии беспозвоночных разными историями, как-то связанными с предметом. Рассказывая об обрастаниях, образовываемых моллюсками, он помянул, как они однажды повлияли на мировую историю.

Австро-венгерский броненосец в Первую мировую был летом блокирован в какой-то средиземноморской бухте британскими кораблями (далматинское побережье тогда входило в состав венской империи). Британцы по всем параметрам австро-венгров превосходили – и по численности, и по вооружению, и по быстроходности, и судьба блокированных, в принципе, была ясна. Однако, австро-венгерский адмирал Хорти очень долго выжидал и проводил некоторые мероприятия по повышению боеспособности…

Однажды ночью австро-венгерский броненосец под флагом адмирала снялся с якоря и пошел на прорыв. Англичане своевременно получили агентурную информацию, сыграли боевую тревогу и пустились в погоню. Вот тут и выяснилось, что за время стоянки днища их кораблей в теплой воде Средиземного моря покрылись обрастаниями, что резко снизило скорость хода, а австро-венгры за время стоянки позаботились почистить днище и сумели удрать… Уцелевший в этой заварухе адмирал Хорти после разгрома Венгерской Советской Республики стал регентом Венгрии (а фактически – диктатором), а впоследствии – союзником Гитлера со всеми вытекающими из этого для венгров, Венгрии и для других последствиями.

В тех местностях, где во Вторую мировую фронт держали венгерские гонведы (Калужская, Воронежская области), очень долго в деревнях слово «мадьяр» считалось смертельным оскорблением, а старики говорили, что немцы – звери, но лучше уж они…

Операция «Червь»

Тот же Яков Авадьевич в другой раз рассказывал, как они проводили операцию по интродукции в Каспийское море нереиса. Где-то в конце 30-х годов возникла идея, что кормовая база осетровых в Каспии недостаточна, а оттого страдает и их численность, и размеры отдельных особей. Соседственное азово-черноморское стадо каспийское сильно превосходило, как предполагалось, по причине того, что в изобилии находило корм в виде многощетинкового червя – этого самого нереиса. Потому-то, чуть ли не впервые в мировой науке, было принято решение заселить этого черноморского червя в Каспий. Яков Авадьевич лично принимал в этой операции участие и всю дорогу от черноморского побережья до каспийского бегал по теплушке и подливал воду в протвини, в которых ехали черви. Потом, когда нереисов уже надо было выпускать в море, оказалось, что заранее не позаботились об оборудовании для этого – червей нельзя было просто бросить в воду. Бирштейн нашел выход, опуская в море на веревке ведро с пробитым дном. В ведро был загружен грунт с червями – они не сразу успевали выбраться из ведра и достигали необходимой глубины.

Успех был полный, и последовали награждения. Естественно, не тех, кто все делал, а тех, кто командовал…

Но это еще не конец истории. Нереис оказался невероятно наглым и прожорливым и вытеснил из Каспия массу конкурирующих видов беспозвоночных, а отожравшиеся на нем осетры дали духу другим видам рыб. Уменьшились их уловы, и вот возникло дело о вредительстве, в результате которого советскому водоему был нанесен ущерб. То, что делалось это по прямому правительственному приказу, конечно, во внимание не принималось… Чего это стоило лично ему, Яков Авадьевич рассказывать не стал, а мне, к сожалению, выяснить не удалось, но то, что даром это ему не прошло - несомненно.

Цена зачета по беспозвоночным

На практиках не раз попадался на недомыслии. В Чашниково по жаре пошел на сбор насекомых (надо было набрать 100 видов) в шортах и на болотине нарвался на тучу слепней, которые издырявили ноги, как из пулемета… На всю жизнь запомнил, что у слепней ротовой аппарат – режущий.

Набрать 100 видов для зачета было очень трудно – в Чашках едва набиралось столько. Помню, что кто-то из особо оборотистых притаскивал из Москвы рыжих и черных тараканов и толкал по полтиннику нерадивым, поленившимся самим набрать, .

На своих ошибках

В другой раз пошли на наплавное болото – растительность с почвой там «наползает» на воду, и у края все это основательно пружинит под ногами, а рядышком – целый выводок зеленых кочек. На одну из них я и прыгнул. Стал по ней разгуливать, разглядывать окрестности, а когда собрался на берег, оказалось, что кочка основательно ушла под моим весом в воду. До берега было метра три – оттуда-то я с небольшого разбега залетел на кочку без труда, а обратно пришлось прыгать, стоя уже до середины голени в воде. Конечно, не долетел, плюхнулся в воду, только грудью зацепив край наплавного берега. Он тоже стал уходить под воду при моих стараниях выкарабкаться. Постепенно, цепляясь за траву, вылез на твердое. Утонуть-то вроде бы там трудно, но и на берег вылезти непросто...

На чужих…

При всех уговорах, объяснениях и строжайших запретах тащить в рот что ни попадя, студенты несколькими курсами старше нас в Звенигороде умудрились-таки отведать вех, тот, который цикута и которым Сократ отравился…

Инстинкт самосохранения

В Чашниково на первой в жизни полевой практике мы жили в обычных армейских палатках на десять коек. Кто их видел, знает, что снизу они просто наброшены на каркас, а окошко ничем не затянуто – там только крест из брезента. Июнь 68-го был не слишком жарким, а ночью температура падала до 8 – 9 градусов. Первой же такой ночью я стал радикально замерзать, в полусне попытался что-то на себя напялить, понял, что это не поможет, и инстинктивно залез между двумя матрасами, постеленными на койку. Было тяжело, но от холода это меня спасло, и даже удалось заснуть!

Лягушки по карточкам

Где-то зимой или ранней весной 73-го вся наша кафедра физиологии животных да и некоторые другие встали – ловец лягушек, обеспечивавший весь факультет, попал в аварию – в его «Запор» врезался ГАЗик. От "горбатого" осталось немного, сам ловец сломал ногу, основательно помяло и его жену, которая было его верной оруженосицей. Ситуация несколько облегчалась тем, что авария случилась уже на обратном пути, и наловить лягушек он уже успел, и теперь, когда жаждущий подопытного материала научный процесс застопорился, потребное количество животных томились у ловца дома. Вот меня, старлаба кафедры на полставки, и отправили с рюкзаком к нему в Медведково.

Дверь открыла ловцова жена – баба с подбитым глазом, с синяком в поллица – это ей рулевой колонкой попало. Лягухи ждали меня в большой сетке в ванне, я еще успел подумать – а где же они моются? Запихав сетку в рюкзак, хозяин на костылях и я пошли в его гараж, а там под полом в автояме обнаружилась большая бетонированная комната, а в ней бассейн с еще несколькими сотнями лягушек. Я загрузился под завязку – следующей поставки ждать предстояло долго – и перед уходом поинтересовался перспективами. Ловец весело ответствовал, что дело только в ноге – как только срастется, так – сразу. Я спросил, а как же машина, на что ловец с улыбкой повернул меня лицом к стене, где на стеллаже, по-моему, лежал полный набор запчастей Запора, а под потолком – целый горбатый кузов. На неделю делов, - сказал ловец.

Так примерно и оказалось, но до того на кафедре ввели нормирование лягушек – выдавали животных поштучно только на практикум, дипломникам и аспирантам (в последнюю очередь), а научные сотрудники и курсовики до восстановления поставок остались в простое.

***

Блог

Бреды и анекдоты (130-я серия) Лягушки по карточкам